Бальтазар успел уловить отголосок усталости, быстро превратившейся в ярость, прежде чем сознание Стикс отрезало ему доступ к её эмоциям. Он довольно усмехнулся.
Тебе от меня не отделаться. И ты не сможешь сдерживать себя вечно.
Впрочем, так даже было интереснее. Вампир припомнил расположение коридоров на этом этаже, тихо фыркнул и побежал в сторону, противоположную той, куда направлялась Стикс.

Бальтазар был явно слишком увлечен, чтобы услышать вкрадчивые шаги в коридоре и распознать постороннего свидетеля этой... не совсем добровольной "беседы".
Джо не заглядывал в комнату, чтобы раньше времени не выдать себя, и вздрогнул лишь однажды, в тот момент, когда вампир повалил девушку на стол, и послышался глухой звук. Все остальное время пират был на редкость холоден и спокоен. Он был сосредоточен, ведь человеческие зрение и слух не идеальны, а Джо никогда не любил такой полумрак. В нем он чувствовал себя... неуютно. Одноглазый ничуть не удивился такому хамскому поведению... Лучшего он и не ждал, а ведь бывает и хуже... Намного хуже... Пират еле заметно вздрогнул, видимо, вспомнив нечто, что заставило его поежиться.
Теперь Джо стало абсолютно ясно, для каких целей вампир шел за девушкой. Но что же Бальтазар испытывает? Любовь? Страсть? Желание? Влечение? А может, элементарное чувство собственности? Нет. В нотках его голоса, в интонациях, Джо уловил нечто особое, нечто новое для человека.
Услышав последний крик Дианы, Джо насторожился еще больше. Последующий шепот Бальтазара он не разобрал... Но общий смысл уловил... Пират решил пока остаться в тени, все больше превращаясь в слух...

Вампир снова рассмеялся, обдавая ее щеку прохладным дыханием.
- Ты так ничего и не поняла, - сообщил он, вновь приподнимаясь и разглядывая искажённое в непередаваемой гримасе лицо. Стикс приоткрыла глаза, и он улыбнулся ей - нежно, почти доверительно, словно он не преследовал её по тёмным коридорам, не швырял на стол и не пытался соблазнить. - Ты не можешь быть моей рабыней. Но ты можешь быть равной мне. Я избрал тебя, чтобы сделать своей королевой, я попробовал твоей крови и пометил тебя - так же, как ты своей отравленной кровью пометила меня. Теперь мы неразрывно связаны и должны быть вместе - до самой смерти.
Вампир опустил лицо ниже, касаясь губами её губ.
- Мой клан изгнал меня, но мы можем создать новый клан. Только представь, насколько могущественны станут наши новообращённые, если мы объединим свою кровь. Твоё проклятие и моя устойчивость к солнцу... такого нет больше ни у кого. Мы уникальны, понимаешь? Сама судьба привела нас друг к другу. Просто прими это. Будь моей королевой, и я весь мир положу к твоим ногам. Это Я буду твоим рабом, - прошептал он, уже почти целуя её губы, - если ты покоришься мне.

Бальтазар приподнялся и неверяще уставился на Стикс, не зная, восхищаться ли её упрямством и силой воли, или приходить в ярость от её упорного сопротивления. Пелена желания и восхитительного подчинения исчезала из её взгляда прямо на глазах, и место её заменяли уже привычные ненависть, отвращение и отрицание. Он чувствовал всем своим существом, как её сознание вновь ускользает от него, уворачиваясь от жарких щупалец связи, которыми он пытался её удержать.
Он был так близко, он почти завладел ею, ещё пару мгновений, и он добился бы того, о чём грезил каждую минуту своей не-мёртвой жизни на протяжении уже нескольких лет.
Ещё бы чуть-чуть, ещё немного...
Ну почему он опять потерял свой шанс?!
Почему она не желает принять свою судьбу?
Почему ему не удаётся взять то, что принадлежит ему по праву?
Вампир уставился в зелёные глаза напротив, не осознавая, что его собственные постепенно наливаются кроваво-красным цветом, что клыки быстро удлиняются, и что неуправляемая жажда охватывает его сознание. Та самая жажда, которая мучила его в первые дни после посвящения, заставляя метаться по комнате и биться о стены, изнемогая от желания разорвать чью-нибудь глотку и прильнуть к ручью горячей, густой жизненной силы. Та жажда, которую он давно научился смирять, впервые за долгое время вновь поднимала в нём голову, подхлёстываемая злостью и разочарованием, страстью и невозможностью получить желаемое.
Взгляд вампира застыл, прикованный пульсирующей жилкой на тёмном чешуйчатом горле. Удар - и кровь бурлящим потоком заполняет тонкую, невидимую под кожей трубочку, приподнимая и медленно опуская кожу над ней.
Стук-стук-стук-стук..
Дикий, захлёбывающийся ритм чужого сердца набатом отдавался в его ушах, запах разгорячённой кожи уничтожал остатки разума. Бальтазар уже почти ощущал горячую сладость с привкусом меди на своём языке - нужно лишь наклониться, сомкнуть челюсти и позволить жажде довершить начатое.
Стикс дёрнулась под ним, и этот рывок столкнул вампира с хрупкой грани, на которой он с трудом балансировал последние несколько секунд. С глухим рыком, растеряв остатки разума, он рванулся вперёд, смыкая губы и зубы на податливой плоти.
Ди издала невнятный звук, но он был неумолимо заглушён Бальтазаром: в последний момент какая-то часть его сознания заставила его слегка изменить траекторию движения, и вместо её горла рот вампира накрыл её губы, в яростном восторге сминая, облизывая и прокусывая их насквозь.

- Так-так... И что же это у нас здесь происходит?
Холодный яд сочился из каждого слова Мастера; льдом и язвительной колкостью ее слов, так же как и ее стальной усмешки, можно было заморозить весь воздух в комнате.
Я видела достаточно.
А температура в комнате и впрямь упала на десяток градусов; вальяжной походкой, за которой крылась стремительность, Нириэль танцующе подошла к застывшей троице и встала между ними тремя, загородив их друг от друга; при этом было непонятно (и вряд ли сама Риэль осознавала до конца), кого и от кого она пыталась заслонить: то ли Джо с его похвальным стремлением защитить девушку и биться до конца, то ли ту самую нахальную девушку, вообразившую, будто она вольна играть в прятки с вампиром, то ли... Вампира. О да... Ри прекрасно понимала это ощущение...
... И надеялась, что эта пара мгновений, подаренных ею Бальтазару, даст ему время прийти в себя.
- Господа и дамы, вам не кажется ли, что игры зашли слишком далеко? Мне так не хотелось разрывать ваш прекрасный дуэт, но сейчас я не имею прав на то, чтобы не вмешаться... - ее слова завораживали, и терпкий яд, кажется, парализовывал любое движение...
И с каждым словом температура падала все ниже.
Как слов, так и воздуха.
Только когда при каждом слове в воздухе начинал зависать белый пар, Мастер крепко стиснула зубы и заставила себя прекратить.
Держи себя в руках. Что на тебя нашло?! Ты его почти не знаешь. Они должны быть вместе.
Неет... Смотри внимательно.
Мастер перевела взгляд на Бальтазара...
И замерла.
Выражение лица...
Оно больно полоснуло по памяти, возродив тянущую боль в груди.
Ты его знаешь.

Джо не мог не обратить внимание на поведение Стикс. Посмотрев в ее сторону, он удивленно вскинул бровь. И только сейчас, под аккомпанемент истеричного смеха, осознал, как он устал. В голове невольно пронеслась мысль, больно бьющая по самолюбию - Я - дурак... Потому что вместо того, чтобы потягивать ром и обнимать страстных красавиц, его черт дернул придти сюда. И теперь он стоит с обнаженным оружием, нацеленным на вампира, в одной комнате с двумя дамочками, из которых одна кажется, ругается (при этом ни на каплю не изменяя каменного лица) и замораживает комнату одним только дыханием, а вторая с кровавым ртом смеется под столом...
Морской планктон, как же холодно стало... - дрожь резво пробежала по телу. Пока еще Джо не выходил из боевой стойки и оружие не опускал, хотя появилось непреодолимое желание это сделать. Пират чувствовал изнеможение. Моральное. Странно, но вместо предвкушения драки и боевого азарта он чувствовал дикую усталость.  Ему так лениво было стоять и держать палаши. Хотелось сесть где – нибудь около теплого камина, и выпить эля для пущего согрева.
Он даже слово не сказал - лень. Осталось только дождаться окончания этого всего и может, если он останется жив, он еще успеет встретить Новый год без опасности для своей шеи.